logo
 

Тетрадкин Град

«Любите ли вы музыку?» Немногие скажут: «Нет», – такой ответ вызовет непонимание. Что за бесчувственные создания?! Ведь музыку любят все, она – неотъемлемая часть нашей жизни: для кого‑то – самое главное, для других – приятное сопровождение, привычный звуковой фон. Достаточно утром в метро посмотреть на пассажиров: каждый второй, с затычками наушников, слушает звуковую дорожку к собственной жизни. Представить себе мир без музыки невозможно, в нем будет недоставать чего‑то очень существенного, необходимого.

На вопрос «Музыкальны ли вы?» 60 процентов опрошенных ответили отрицательно. Стефан Кёльш, исследователь функций головного мозга в университете Сассекса (его имя будет еще не раз упомянуто на страницах этой книги), рассказал мне о типичной реакции людей, когда они узнают, что будут изучать их музыкальные способности: «Они извиняются за то, что не отказались от участия в опытах сразу, утверждая, что абсолютно немузыкальны, поэтому в их мозгу ничего интересного в этом смысле обнаружить не удастся».

Подробнее...

В ноябре 2001 года, вскоре после изгнания из Кабула исламских фундаменталистов, газета «Нью‑Йорк таймс» опубликовала составленный ими список запрещенных предметов: «Свинина, свиньи, изделия из человеческого волоса, аппаратура для воспроизведения музыки, бильярдные столы, шахматы, маски, алкоголь, магнитофоны, компьютеры, видеомагнитофоны, телевизоры; все, что пропагандирует секс и сопровождается музыкой; вино, омары, лак для ногтей, фейерверки, статуэтки, каталоги ремесленных изделий, картины, рождественские открытки». Как видим, музыка удостоилась чести быть дважды упомянутой в этом перечне.

Движение Талибан не пользуется у мусульман большим авторитетом, и на протяжении лет пребывания талибов у власти в Афганистане запрет на музыку не соблюдался. Это естественно: не существует культуры – ни в прошлом, ни теперь, – в которой отсутствовало бы музыкальное искусство.

Подробнее...

Тот, кому случалось летним днем совершать прогулку по лесу, подтвердит, что животный мир не лишен музыкальных способностей. Словосочетание «певчие птицы» появилось не случайно. Звуки, которые они (в основном, самцы) издают, чтобы привлечь внимание противоположного пола и обозначить свою территорию, нельзя назвать иначе чем песней. Каждая трель состоит из ряда нот, можно распознать даже повторяющиеся музыкальные фразы. Некоторые птицы, например определенные разновидности дрозда, используют звукоряд из пяти звуков в пределах октавы, широко представленный и в человеческой музыке, от африканского фольклора до рок‑н‑ролла. Мексиканский крапивник, напротив, придерживается, и довольно точно, двенадцатиступенной хроматической системы, лежащей в основе современной европейской музыки. У остальных видов птиц разница между соседними звуками меньше привычной для нашего слуха.

Подробнее...

Музицируют ли птицы и киты на самом деле или это лишь досужие вымыслы? Выбрать, что вам ближе, – дело вкуса. В любом случае, это вряд ли поможет решить вопрос о музыкальности человека. Из живых существ, способных издавать звуки, напоминающие музыкальные, в ближайшем родстве к нам состоят лишь некоторые подвиды гиббонов, обитающих в юго‑восточной Азии. Их «арии» подробно исследовал антрополог Томас Хайссманн из Цюрихского университета. Он выяснил, что самцы и самки иногда «поют» дуэтом, их «песня» может длиться более получаса, но, в отличие от птиц и китов, репертуар не меняется на протяжении всей жизни.

А вот наши ближайшие родственники, человекообразные обезьяны, лишены музыкальности. Анатомические особенности строения их голосового аппарата, в частности, очень высоко расположенная гортань, лишают бедняг возможности брать «верные» ноты. Шимпанзе, гориллы и прочие приматы общаются, издавая звуки, напоминающие скрип и кашель, а также пронзительные вопли.

Подробнее...

Музыку изобрели вовсе не мужчины, утверждает другая теория, а женщины. «Колыбельные песни есть в каждой культуре, – пишет Сандра Трехаб из торонтского университета, – и у всех похожи: по мере исполнения звуки становятся все выше, а темп замедляется».

Дети восприимчивы к музыке с рождения. Они инстинктивно чувствуют гармонию, им нравится слушать пение, особенно в исполнении матери. Сандра Трехаб экспериментально доказала, что уровень кортизола (так называемого «гормона стресса») в слюне младенцев понижался, когда матери говорили с ними или что‑то напевали, причем во втором случае эффект наблюдался гораздо дольше – до 25 минут.

Не только матери общаются со своими грудными младенцами на особом языке, другие взрослые тоже чисто рефлекторно говорят с ними подчеркнуто «музыкально». Голос делается выше, слова артикулируются медленнее и произносятся нараспев, ударения расставляются более отчетливо. Такой способ общения (если, конечно, взрослый не ограничивается междометиями «да‑да‑да» или «гу‑гу‑гу») помогает малышу научиться выделять в речевом потоке отдельные слова и предложения, а затем и осознавать их значение. Каждый, кому в зрелом возрасте пришлось изучать иностранный язык, подтвердит, что взрослым это дается гораздо труднее.

Подробнее...

Похожие аргументы лежат и в основе третьей гипотезы происхождения музыки.

Сегодня, когда можно надеть наушники и отгородиться от окружающих, мы постепенно стали забывать, что музыка – явление групповое. А ведь еще несколько десятилетий тому назад ее можно было услышать только в живом исполнении. Да, музыканты часами репетировали в одиночку, добиваясь совершенного звучания голоса или инструмента, но целью этих усилий было донести эту музыку до слушателя.

То же можно сказать и о совместном прослушивании. Если во время рок‑концерта между музыкантами и публикой «проскакивает искра», сотни отдельных людей начинают двигаться в едином ритме, словно многоголовое существо. Да и исполнители нередко воспринимают публику как нечто цельное.

Даже на концерте классической музыки слушатель нередко испытывает сильные эмоции и аплодирует музыкантам в унисон со всем зрительным залом. Такие совместные переживания окрашивают восприятие звуков дополнительными нюансами. И если в музее каждый общается с прекрасным один на один, то концерт – всегда мероприятие общественное.

Подробнее...

Происхождение членораздельной речи давно стало предметом научных исследований. На эту тему написаны сотни работ, но многое так и осталось на уровне предположений. Доказано лишь то, что «хомо сапиенс» – единственное живое существо, владеющее навыками речевого общения, то есть способное на основе правил грамматики составлять потенциально бесконечное число фраз и предложений. Все исследователи сходятся на том, что именно возможность обмениваться с членами группы детальной информацией о незнакомых предметах и явлениях, а также передавать знания и опыт потомкам сыграла главную роль в процессе эволюции, позволив человеку выжить, тогда как все остальные гоминиды вымерли.

Наши далекие предки соотносили предметы и определенные сочетания звуков – так появились первые слова: «мужчина», «женщина», «слон», «вода». Позже отдельные слова стали объединяться в примитивные фразы. Затем стало ясно, что без грамматических правил невозможно понять, к примеру, что означает предложение: «человек укусил медведь»? Кто кого укусил, человек медведя или наоборот? Так возникла грамматика, то есть правила сочетания слов, и их стали нанизывать, как жемчужины, в предложения‑ожерелья. Появился язык как средство общения.

Подробнее...

Существует две методики акустического решения концертных залов – так называемые «виноградник» и «картонка для обуви». Ярким представителем первой из них является японец Ясухиса Тойота, которому поручено разработать акустику филармонии на Эльбе. В спроектированных им залах сцена находится в центре, и зрители располагаются вокруг нее. «Картонкой для обуви» называют традиционный параллелепипед со сценой в торце – так выглядят все крупнейшие залы, построенные в девятнадцатом столетии, а из современных – концертный зал Культурного центра в Люцерне (KKL), спроектированный архитектором Жаном Нувелем и акустиком Расселом Джонсоном.

В 2007 году мне выпало счастье слушать в этом зале Девятую симфонию Бетховена. Интерьер там скромный, но все сделано с большим вкусом, и ощущения, что пребываешь внутри обувной коробки, не возникает. Боковые стены выкрашены в белый цвет, кресла для зрителей деревянные. С точки зрения акустики бетховенский шедевр звучал отлично. Дирижировал Клаудио Аббадо. Оркестр Аюцернского фестиваля, насчитывающий 130 музыкантов, а также хор из сорока человек излучали мощную звуковую энергию. Четверо солистов‑певцов стояли на возвышении позади оркестра, но их голоса были прекрасно слышны. Самым впечатляющим моментом вечера явилось соло в последней части, где звучит в первый раз знаменитая тема «Радость, прекрасная искра Божья». Исполняемая пианиссимо (то есть очень тихо), она была превосходно слышна даже в последних рядах зрительного зала.

Подробнее...

Человеку даны пять чувств: зрение, слух, обоняние, вкус, осязание. В настоящее время ученые причисляют к ним и некоторые другие ощущения, скажем, чувство равновесия или кинестезию – «мышечное чувство», которое позволяет нам определять положение своего тела в пространстве.

Ограничимся пятью основными, о которых упоминал еще Аристотель. Два из них, осязание и вкус – можно назвать «контактными», а зрение, слух и обоняние, напротив – «дистанционными», ведь источники запахов и звуков могут находиться от нас на расстоянии от километров до миллиардов световых лет (как в случае со звездами, которые мы видим в ночном небе).

Слух занимает среди прочих чувств особое место. Во‑первых, его труднее всего «отключить». Если осязание и вкус не работают при отсутствии контакта с предметом, запах не воспринимается, если дышать через рот, а взгляд можно отвести, то избавиться от нежелательных звуков можно лишь с помощью наушников или специальных затычек, беруш.

Подробнее...

Высота звука определяется частотой периодических колебаний соответствующей звуковой волны, но взаимосвязь эта не столь однозначна.

Шумовой сигнал – скажем, шорох листвы в лесу или звук морского прибоя – не имеет высоты. Мы не воспринимаем его в качестве музыки. В нем перемешаны множество звуковых волн различных частот, и выделить какую‑либо закономерность невозможно. Это явление называют «Белый шум», и его примером принято считать шум водопада, но в чистом виде он в природе не встречается.

В современной поп‑ и техно‑музыке очень часто используется шум. Экспериментальная музыкальная группа «Einsturzende Neubauten» использует для производства звуков самые разнообразные предметы, а гамбургские музыканты Христиан фон Рихтгофен и Кристиан Бадер в шоу «AutoAuto» разбирают на запчасти автомобиль среднего класса. «У автомобиля, – утверждает Рихтгофен, – много прекрасно звучащих поверхностей: капот, облицовка радиатора, дверные ручки, ветровое стекло – такого разнообразия звуков не в состоянии обеспечить ни один ударный инструмент». Лучше всего, между прочим, звук у «Опеля Кадет».

Подробнее...

Бытует мнение, что все математики – хорошие музыканты (но не наоборот). Не знаю, так ли это. Я сам, как математик и музыкант, могу подтвердить, что у математиков особый подход к музыке. С ней связано довольно много количественных характеристик, будь то частота звуковых колебаний или соотношение длительностей, образующих ритмический рисунок. Изучать такие взаимозависимости очень интересно, но существует опасность впасть в заблуждение, что музыка полностью подчинена разуму, и забыть о ее эмоциональной составляющей.

Я собираюсь немного помучить вас математическими рассуждениями о системе нотной записи. Древнегреческий философ и математик Пифагор считал, что музыка сводится к озвученным формулам. В конечном итоге его теория не подтвердилась. Оказалось, что музыка – это нечто большее.

Подробнее...

Западная культура превалировала всегда. Мы не прочь иногда послушать и «этническую» музыку, но в приспособленном для нашего уха виде. Ее звукоряды адаптируют для нас, как блюда китайских ресторанов в Гамбурге или Мюнхене – к нашим вкусовым привычкам. И так же, как мало кто пробовал настоящую китайскую кухню, немногие слышали реальное звучание индонезийского гамелан‑оркестра или оригинальную индийскую рагу. Максимум, на что мы способны, – это приправить парой звуков ситара нашу вполне традиционную музыку (одними из первых это сделали «Beatles» перед своим первым индийским турне, например в композициях «Norwegian Wood» или «Within You Without You»).

Популярность западной музыки может навести на мысль, что она лучше других. То же самое думаем мы о западной медицине (что справедливо, если речь идет о пересадке почек или шунтировании, но только не о лечении насморка) и о науке в целом. На самом ли деле ли привычные нам мажор и минор лучше, естественнее, целесообразнее?

Чтобы дать разумное обоснование нашему звукоряду, придется снова обратиться к древнегреческому мыслителю Пифагору. Он стремился все математические и музыкальные величины свести к соотношению целых чисел, и в обоих случаях потерпел неудачу: ему не удалось выразить отношения частот всех звуков в виде натуральной дроби.

Подробнее...

Настройщик роялей, которому предстоит настроить инструмент в соответствии с обертоновым звукорядом, вынужден будет пойти на компромисс. Но клавиша «фа диез/соль бемоль» – не единственная проблема. Приглядевшись, можно констатировать, что расстояние между «до» и «ре» не равно расстоянию между «ре» и «ми». С точки зрения математики вся система выглядит неубедительно.

Как выходят из положения музыканты? Радикальнейшее решение проблемы – электропианола, где октава поделена на 12 действительно равных интервалов. Эта система именуется, по вполне очевидной причине, «равномерная настройка». Ее преимущество в том, что все звуки равноправны, но имеется и недостаток – нет ни одного «правильного», и тренированное ухо замечает это прежде всего в квинтах и больших терциях. Дилетанты к такому звучанию давно привыкли, они никогда чистую квинту и не слышали, по крайней мере те, кто в основном слушают электронную поп‑музыку.

Подробнее...

В некоторых странах используются звукоряды, не подчиняющиеся математическим соотношениям. Западноафриканская народность лоби, например, по свидетельству музыковеда Хабиба Хассана Тоума, целенаправленно вводит между пятью «главными» звуками так называемые «мертвые» ноты, которые к нашей гармонической системе не подходят. В арабских культурах октава делится не на двенадцать равных интервалов, а на 17–24 неравных, имеющих так называемые большие и малые «полные звуки», а также большие, средние и малые полутоны.

Однако, несмотря на все эти различия, существует несколько общих для всех культур моментов. Хотя теоретически внутри одной октавы мы можем различать много звуков, гамма почти повсеместно имеет от пяти до семи нот. В западной музыке семь нот мажорной или минорной гаммы выбираются из 12 интервалов, а в индийской музыке – из 22‑х: так называемая рага базируется именно на такой гамме. Самую, пожалуй, непривычную для нас музыку исполняет индонезийский гамелан‑оркестр – ее гаммы не имеют ничего общего с европейскими.

Подробнее...

Признаемся сразу – у меня его нет. Если сыграть мне тот или иной звук, я не смогу определить его высоту, пока мне не дадут для ориентировки «до», чтобы услышать интервал между ними. Такой слух называют относительным, и им обладают почти все люди, даже если не знают теории музыки и не обучались игре на каком‑либо инструменте.

Хотел бы я иметь абсолютный слух? Да. Наш ансамбль поет a capella, то есть без сопровождения, и перед началом каждой композиции мне приходится задавать тон остальным. Для этого я использую маленькую флейту, но было бы гораздо проще, если бы я мог спеть нужную ноту сам, чтобы задать тональность, к примеру, ми‑бемоль мажор.

Так что мои рассуждения об абсолютном слухе можно сравнить с тем, как если бы слепой рассуждал о цвете. Мне не удается, услышав звук, мгновенно определить, что это, к примеру, нота «до‑диез», хотя я могу ее спеть – поскольку знаю, что это нижняя граница моего диапазона. Но если я незадолго до того позволю себе пару кружек пива, то мой самый низкий звук окажется на два полутона ниже, и предполагаемый «до‑диез» превратится в «си».

Подробнее...

До сих пор мы рассуждали об отдельных звуках, которые наш мозг распознает и расставляет в соответствии с определенной шкалой, а также об интервалах между ними. Но три и более звука – это уже мелодия, для восприятия которой необходимы определенные способности.

Прежде всего необходимо отфильтровать ее из общего сигнала, и даже эта задача не так проста. Два звуковых сигнала, с технической точки зрения абсолютно несхожих, могут представлять одну и ту же композицию.

А вот услышав их, причем неважно, в инструментальном или вокальном исполнении, любой скажет – это одна и та же мелодия. Высота звука (то есть поет ребенок или взрослый мужчина) и темп тоже не играют роли. Итак, наш слух в состоянии выделить музыкальный параметр «мелодия» из любого сочетания звуковых волн, абстрагируясь от всех прочих параметров сигнала.

Подробнее...

«Да‑да‑да, да‑да‑да‑да»… – начальный аккорд из «Smoke on the Water» группы «Deep Purple» любой узнает мгновенно: думаю, пока вы читаете эти слова, он уже звучит у вас в голове. Но вот сыграть его (также, как и начальный аккорд из «Stairway to Heaven» группы «Led Zeppelin»), чтобы опробовать звук новой гитары в магазине музыкальных инструментов, я вам не советую – продавец наградит вас презрительным взглядом. Это одна из самых простейших музыкальных фраз – хотя гитарист «Deep Purple» Ричи Блэкмор не устает повторять, что большинство начинающих играют ее неправильно.

В чем секрет ее очарования? Она исключительно проста, да и вообще в композиции «Smoke on the Water» (в которой речь идет о пожаре в казино в Монтре во время концерта Фрэнка Заппы) нет на первый взгляд ничего такого, что объясняло бы ее гипнотическое воздействие на слушателя. «Слова “Дым над водой, огонь в небе” вряд ли способны впечатлить массы», – пишет австрийский исследователь музыки Ханнес Раффазедер.

Звучание (sound) группы «Deep Purple» – вот что врезалось нам в память. Что же это такое, sound? Точно передать значение этого термина трудно, ближе всего, пожалуй, будет «звуковая окраска». Научное его определение – «свойства звука, отличающие его от других звуков той же высоты, длительности и громкости» – звучит не слишком убедительно, поскольку перечисляет только то, чем тембр не  является.

Подробнее...

Слушатели концерта классической музыки сидят в привинченных к полу креслах и соблюдают полную тишину. Выразить свои эмоции они могут по окончании исполнения аплодисментами. В промежутках между частями симфонии аплодировать нельзя – и неопытные слушатели это правило часто нарушают. Невозможно представить себе крики «Браво!» после виртуозного выступления скрипача или слушателей, в экстазе вскочивших со своих мест и раскачивающихся в такт музыке. Такое поведение не просто неприлично, оно мешает записи концерта или его трансляции по телевидению или радио.

Исследователь музыки Дэниел Левитин в октябре 2007 года в статье, опубликованной «Нью‑Йорк таймс», раскритиковал эти правила. «Музыка вызывала бы у слушателя гораздо более сильные эмоции, если бы ему позволили выражать их, – пишет он. – Когда наступает кульминация равелевского “Болеро”, хочется вскочить с кресла, танцевать, демонстрировать свое восхищение, кричать, выплескивать чувства наружу. В случае реконструкции Линкольн‑центра я посоветовал бы сократить количество мест в зале и создать пространство, где публика могла бы танцевать!».

Подробнее...

До сего момента мы использовали слово «ритм» довольно свободно, теперь пришло время его уточнить. Ритм – это временная последовательность звуков и акцентов определенной композиции, которая может быть неравномерной и состоять из звуков различной длительности. Такт, напротив, – что‑то вроде пульса, который, в свою очередь, подразделяется на равновеликие отрезки. Длительности единичных нот некой ритмической фигуры находятся, как правило, в четной пропорции друг к другу.

В музыке существует, к примеру, размер «четыре четверти», где единицей счета является четвертная нота (музыкальные правила не всегда логичны), и четыре таких ноты составляют один такт.

Однако не всегда длительности настолько точно распределены между долями такта. В поп‑музыке и джазе это правило часто нарушается.

Как компьютерная программа может распознать в свободном пении ритм и такт? Для начала ей предстоит отсортировать отдельные ноты, затем определить наименьшую ритмическую величину из всех представленных длительностей. В школьном курсе арифметики это называется «наибольший общий делитель».

Подробнее...

Как уже было сказано, ритмические фигуры в европейской музыке в основном несложные. Нам нравятся мелодии, под которые можно прихлопывать на «раз» и на «три» (в «народной» музыке чаще на все четыре доли). У музыки других культур зачастую значительно более сложный ритмический рисунок. В индийской музыке, например, встречаются ритмические циклы, не содержащие тактовой структуры в нашем, европейском понимании. Латиноамериканские ритмы, которые пошли от африканских, основываются преимущественно на размере 4/4, но их четыре доли могут распределяться сложным образом – например, пять нот на два такта, причем часто как раз первая пропущена.

В свинге и блюзе тоже используется размер 4/4, но первая, третья, пятая и седьмая ноты длиннее, чем вторая, четвертая, шестая и восьмая.

Подробнее...

Почему мы все музыкальны?

Продемонстрируем, какими потрясающими музыкальными способностями вы обладаете, даже если не играете ни на одном инструменте и не в состоянии спеть чисто ни одной ноты (во всяком случае, вам так кажется). И приведу результаты экспериментов, в которых дилетанты это продемонстрировали. Быть может, мне удастся переубедить вас и пробудить желание извлечь из ваших способностей пользу.

Судя по опросам, как минимум 15 процентов людей считают себя немузыкальными. Вот что они отвечают:

– Я не интересуюсь музыкой.

– Я никогда не брал уроки игры на каком‑либо инструменте или прервал обучение.

– Я плохо усвоил школьный курс музыки и не могу читать ноты.

– Я пою фальшиво, и за это меня выгнали из школьного хора.

– Я плохо танцую.

Подробнее...

Поговорим для начала о тех, у кого действительно есть соответствующие функциональные нарушения. Мы уже выяснили, что обработка звукового сигнала – процесс очень сложный, в котором задействованы многие отделы головного мозга. В результате травмы могут быть нарушены функции какой‑то из них, тогда как все остальные остаются работоспособными. На заре исследования мозговой деятельности изучение подобных повреждений было единственным способом составить представление о функциях определенных отделов мозга. Наиболее известным примером подобных исследований является открытие так называемого центра Брока в левом полушарии. Французский врач Поль Брока наблюдал в 1860 году пациента, который понимал речь, но мог выговорить только один слог: «Тан». Когда «мсье Тан» скончался, Брока исследовал его мозг и обнаружил травмированный участок, связанный с речевой функцией, с тех пор получивший название «центр Брока».

Повреждения мозга могут иметь различные причины: несчастный случай, нарушение кровоснабжения, например, в результате инсульта, тромбы, опухоли, которые разрастаются и повреждают ткани, а также общее угасание функций при старении, например, в результате болезни Альцгеймера. Такого рода изменения начинаются, как правило, в отделе, управляющем определенной функцией организма, но затем распространяются шире, охватывают весь мозг и отражаются на личности больного.

Подробнее...

Много ли людей, которые считают себя «немузыкальными», на самом деле страдают амузией?

Канадский психолог Лола Кадди из Королевского университета штата Онтарио провела эксперимент со студентами своего факультета. Примерно 17 процентов первокурсников назвали себя «звукоглухими». Из них были отобраны 100 испытуемых, а в контрольную группу вошли 100 других, которые себя таковыми не считали.

Все участники прошли тестирование по методу МВЕА. Показатели «звукоглухих» действительно оказались хуже, чем в контрольной группе. Однако расхождение у большинства испытуемых было не столь велико, и диагноз «амузия» можно было поставить лишь 11 процентам из них. Остальные продемонстрировали вполне нормальные способности.

Подробнее...

Дэниел Левитин в книге «Музыкальный инстинкт» рассказывает о случае с антропологом Джимом Фергюсоном, который долгое время проводил исследования в южноафриканской стране Лесото. Когда жители деревни пригласили его спеть с ними вместе, он застенчиво ответил: «Я не пою». В ответ прозвучало недоверчивое: «Что значит, ты не поешь? Говорить ведь умеешь!» Левитин приводит слова Фергюсона: «Для них это было так же нелепо, как если бы я сказал, что не умею ходить или танцевать».

С этим трудно спорить: голос – действительно музыкальный инструмент, причем такой, который оказывает сильное эмоциональное воздействие и может многое рассказать о чувствах самого поющего. Любой из нас обладает врожденным умением пользоваться этим древнейшим инструментом. К сожалению, все меньше людей это делают, хотя слушают больше музыки, чем когда‑либо раньше. Быть может, доведенные до совершенства фонограммы, которые звучат по радио или из айпода, отбивают у нас желание попробовать спеть самим? И мы попадаемся на удочку уже упомянутого телешоу «Германия ищет суперзвезду» и верим, что все человечество делится на гениев и безликую массу дилетантов?

Подробнее...

Если много столетий и даже тысячелетий музыку одновременно слушали и исполняли, то сегодня большинство из нас превратились в слушателей, и в течение жизни мы прослушиваем множество композиций. Такая музыкальность проявляется не в способности чисто спеть ноту или знании названий интервалов. Исследователи музыки единогласно приходят к выводу, что профаны, не владеющие терминологией, на эмоциональном уровне «понимают» музыку не хуже экспертов.

По традиции музыку фиксируют в виде последовательности нотных знаков. Мелодия остается той же, вне зависимости от того, поют ее или играют на фортепиано, и не меняется, если ее транспонировать в другую тональность. Песни, исполняемые устно, каждый поет в соответствии с регистром своего голоса.

С тех пор, как музыканты пишут ноты и композиторы предъявляют права на свои сочинения, высота звуков строго зафиксирована. До‑мажорную прелюдию из «Хорошо теперированного клавира» никто не слышал в ре‑мажоре, если, конечно, рояль не был вконец расстроен. А записи этого произведения отличаются, кроме интерпретации, только тембром, так как каждый рояль звучит по‑своему, а кроме того, его иногда исполняют на клавесине.

Подробнее...

Фирма «Muzak», основанная в 1934 году в США, предлагала владельцам гостиниц и магазинов непрерывное «озвучивание» их заведений специально сделанными оркестровыми записями популярных в те годы мелодий. Музыка должна была быть ненавязчивой, спокойной, негромкой, комфортной для восприятия, не отвлекающей от шопинга. Она звучала, по крайне мере, в США, во всех крупных торговых центрах и отелях.

Для профессиональных музыкантов фирма «Muzak» стала символом коммерциализации музыки. Рок‑музыкант Тед Нагент даже предлагал за нее 10 миллионов, чтобы купить и сразу же закрыть. Сделка не состоялась.

В 70‑е годы ХХ века специалисты по маркетингу взялись за молодежь, для которой музыка определяла стиль жизни, и стали использовать ее для стимулирования покупательной способности этой категории населения. Произведения нейтрального характера больше не котировались, наоборот, каждое заведение выбирало свой музыкальный стиль, который отличал бы его от конкурентов. Фирма «Muzak» мгновенно уловила эту тенденцию и стала передавать по 80 спутниковым каналам произведения различных стилей в оригинальном исполнении. Но она уже утратила монополию, бизнес шел все хуже, и в феврале 2009 года ей пришлось объявить себя банкротом.

Подробнее...

Для начала определим, что такое эмоции. Событие, способствующее или, наоборот, препятствующее достижению его целей, вызывает у человека, соответственно, позитивную или негативную реакцию. Но музыка никак не влияет на достижение целей, если не считать ситуации, когда сосед включает ночью громкую музыку, не давая нам уснуть, и это нас раздражает, так как мешает нам выспаться. В остальном музыка если и будит эмоции, то только потому, что ассоциируется с определенными событиями.

Шведский исследователь музыки Патрик Юслин выделил шесть причин воздействия музыки на человека.

Во‑первых, это подсознательная реакция на сигнал потенциальной опасности. Если поблизости раздается выстрел, мы не в состоянии подавить тревогу (кроме, пожалуй, новогодней ночи, когда из‑за непрерывных взрывов хлопушек и стрельбы из ракетниц этот рефлекс притупляется). Конечно, в первобытные времена огнестрельного оружия не было, но и тогда громкий резкий звук ассоциировался с опасностью, к примеру, с ударом молнии, и требовал мгновенной реакции. Так действует на человека любое внезапное изменение громкости звука, быстрая последовательность звуков, очень высокие либо очень низкие частоты, а также диссонансное звучание. Мы реагируем мгновенно и автоматически, учиться такому навыку нам не нужно, но и избавиться от него мы не в состоянии. Этим, собственно говоря, и объясняется реакция слушателей на возглас «Варрава!», о котором говорилось выше. Причем такого рода «примитивный» отклик на акустические раздражители не обязательно бывает негативным – эффект неожиданности возможен и при прослушивании хорошей музыки, все зависит от качества исполнения и подбора произведений.

Подробнее...

Приблизительно 1200 лет назад в западной музыке произошла революция. От одноголосия песнопения (в основном, церковные) перешли к двухголосию, то есть пению в квинту или кварту. Григорианские песнопения и сейчас производят сильное впечатление на слушателей, хотя не соответствуют современному пониманию гармонии. Квинта и кварта звучат пресно, не так интересно, как другие интервалы, использовать которые монахи тогда не отваживались.

В третьей главе говорилось, что для мелодии, в принципе, не столь важна тональность, то есть как соотносятся звуки по высоте, и что в различных культурах ситуация складывается по‑разному. Но если звуки не только следуют друг за другом («горизонтально»), но и звучат одновременно («вертикально»), то западная звуковысотная система в этом отношении идеальна.

Но какие звуки сочетаются хорошо (в консонансе, то есть согласно, стройно), а какие плохо (диссонируют, то есть звучат нестройно, резко)? Что заставляет нас считать так или иначе? Можно ли психологически объяснить то, что мы воспринимаем как гармоничное созвучие? Консонанс и благозвучие – это одно и то же, или две абсолютно самостоятельные категории?

Подробнее...

Гармония – это подарок Европы мировой музыке. Она берет начало в двухголосии григорианских песнопений. В эпоху Ренессанса зазвучали одновременно до четырех голосов, а в музыке классицизма и романтизма, как еще позже – в джазе, аккорды состоят иногда из одновременно звучащих шести и более нот. Они раздаются сегодня по всему миру. Разумеется, это следствие экономической и политической экспансии западного образа жизни, но такие созвучия, тем не менее, воспринимают люди и в Азии, и в Африке, и в Америке. Интернациональная поп‑музыка, господствующая сегодня в мире, возможно, имеет истоки в других культурах, прежде всего, африканской, с ее ритмичностью и мелодикой, но в основе ее все равно лежит гармония, возникшая в Европе в относительно недавнем прошлом.

Подарив миру гармонию, во всем остальном европейская классическая музыка проигрывает: ее ритмы и мелодии кажутся примитивными по сравнению, скажем, с арабскими или индийскими. Незамысловатые, как детские песенки, мелодии, лежащие в основе «хитов» великих европейских композиторов, стали мировой классикой благодаря искусству гармонизации.

Подробнее...

Классическая музыка к началу XX столетия порвала со многими привычными звучаниями, и публика предпочла ей музыку композиторов XVII–XIX веков. Вакуум мгновенно заполнила «легкая» музыка, то есть шлягеры, мюзиклы и тому подобное. На мой взгляд, причина такого положения вещей не в экстравагантности звучания современной серьезной музыки, а в том, что ей далеко не всегда удается затронуть чувства слушателей.

Эмоции даны человеку для того, чтобы мотивировать его к действиям в процессе эволюции. Это не означает, что в любой ситуации действия под влиянием эмоций повышают шансы на выживание – можно слишком много есть или выбрать не того сексуального партнера. В том‑то и кроется противоречивость чувств: они требуют немедленного удовлетворения, хотя их задача – обеспечить выживание индивидуума в долгосрочном плане.

Музыка способствует усилению чувств. Она вызывает приятные переживания, а неприятные может смягчать, непосредственно воздействуя на определенные центры головного мозга. Многочисленные опыты с животными доказывают: если предоставить крысам возможность управлять выделением гормонов в мозге, с помощью, например, наркотических препаратов, то они делают это непрерывно. То есть гормоны счастья могут вызывать наркотическую зависимость.

Подробнее...

Поиск

 

Школярик

 

Блок "Поделиться"

 

 

Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru

Copyright © 2023 High School Rights Reserved.