Выдающийся русский ученый, просветитель,
поэт Михаил
Васильевич Ломоносов оставил глубокий след во
многих областях науки, в том числе и в языкознании. Он является одним из
основоположников науки о русском языке. Им написана первая грамматика русского
языка с систематически изложенными нормами литературного языка, созданы работы
по сравнительно-историческому изучению родственных языков, собраны обширные
материалы по русской диалектологии и для словаря русского языка. Ему
принадлежат исследования по стилистике русского языка и по этике русской
художественной литературы, ораторскому искусству, теории прозы и стихосложения,
сочинения по общим вопросам развития языка. Среди основных филологических
трудов М.В. Ломоносова особую роль в развитии науки о языке сыграли «Риторика»
(1748), «Рассуждение о пользе книг церковных в российском языке» (1757) и
«Российская грамматика» (1755). Они подготовили теоретическое обоснование реформы русского языка, осуществленной в середине XVIII века Ломоносовым. Эта реформа была
продиктована как задачами введения в русскую литературу теории и практики
классицизма, так и состоянием русского литературного языка, характерного для
той эпохи. Рассмотрим основные положения реформы Ломоносова.
В России первой половины XVIII века,
проходившей интенсивный путь европеизации всех сторон общественно- культурной
жизни, начатой в период Петровских реформ, была характерна ситуация
своеобразного
двуязычия. Это было обусловлено тем, что существовало
две разновидности письменного языка, одна из которых была связана с традициями древнерусской
книжности, представленной богослужебной литературой
на церковнославянском языке. Вторая определялась языком деловой письменности, гораздо более близким к разговорному, но отличавшимся от него
канцелярским характером. Это был язык официальных деловых бумаг, переписки и
документов. Но потребности художественной литературы не могли быть
удовлетворены ни той, ни другой разновидностью языка русской письменности.
По мере освоения русской литературой
европейского классицизма, пришедшего в Россию в 30-е годы XVIII века, перед ней встала
характерная для этого направления задача упорядочения языковых средств и
выработки стройного и ясного языка произведений. Теоретик французского
классицизма Н.Буало отмечал: «Так выбирайте же заботливо язык: / Не может
говорить, как юноша, старик». Не случайно как во Франции, так и в России
становление классицизма начиналось с реформы языка, который должен был
соответствовать строго нормативной эстетике классицизма с его четким делением
на стили и жанры. Во Франции систематизация правил и норм литературного языка
была проведена Ф. Малербом, а в России эту задачу осуществил Ломоносов,
создавший на основе обоснованной им реформы русского языка теорию «трех штилей». Свою теорию ученый излагает в работе «Рассуждение о пользе книг
церковных в российском языке».
Ломоносов исходит из положения о том, что,
несмотря на различие слов славянского происхождения и исконно русских, в
современном ему языке отмечается очевидная близость этих 46 двух языковых
пластов, обусловленная длительной историей их совместного функционирования.
Церковнославянский (или старославянский) язык, по мысли Ломоносова, — преемник
античной и христианско-византийской речевой культуры и передатчик ее русскому
литературному языку. Наряду с этим старославянский язык, много ценного
передавший русскому и органически влившийся в него, явился тем скрепляющим основанием.
которое противостояло диалектной дробности русского языка.
Многовековое русское двуязычие привело к
очень глубокой и органичной ассимиляции большого количества славянизмов живым
русским языком. Так, например, славянизмы «враг», «храбрый» вместо русизмов
«ворог», «хоробрый»; «нужда» вместо «нужа», «надежда» вместо «надежа» и др.
Очень частой была и такая ситуация, когда славянизм не вытеснял русизма, но
оставался в русском языке со своим самостоятельным значением: «страна» —
«сторона», «невежда» — «невежа», «горящий» — «горячий», «истина» — «правда»,
«изгнать» — «выгнать» и т. д. Учитывая такие языковые факты, Ломоносов положил
в основу своей реформы эту особую, сформировавшуюся в течение веков «славенороссийскую» языковую
общность.
В своей языковой реформе Ломоносов,
учитывая такой характер современного ему русского языка и сообразуясь с
требованиями нормативной эстетики классицизма, обосновывает положение о том,
что лексика литературного русского языка должна состоять из трех «родов речений», обладающих стилистическими качествами употребительности, понятности и
«пристойности», т.е. соответствия требованиям «вкуса» у классицистов.
Современные исследователи, проанализировав выделенные Ломоносовым языковые
группы, пришли к выводу, что речь идет фактически о пяти группах лексики. Но,
ориентируясь на нормы классицизма, Ломоносов стремится соотнести выделенные им
группы лексики с тремя основными литературными стилями и жанрами классицизма:
высоким, средним и низким. Таким образом, членение «речений» у Ломоносова
основывается, с одной стороны, на соотношении церковнославянских и исконно
русских элементов языка, а с другой — соответствует требованиям классицизма.
Рассмотрим, какие языковые группы были
выделены Ломоносовым. К первой группе были отнесены слова,
«которые у древних славян и ныне у россиян употребительны, например: бог, слава, рука, ныне,
почитаю». Это именно те слова, которые, как
отмечалось выше, стали явлением «славянороссийской» общности. Ко второй группе Ломоносов отнес слова, «кои хотя обще употребляются мало, а особливо
в разговорах, однако всем грамотным людям вразумительны, например: отверзаю, господень,
насажденный, взываю». Это тот слой лексики
славянского происхождения, который сохранился лишь в письменной церковной
традиции, но ушел из разговорной речи. При этом Ломоносов отделил эту группу
от архаизмов, которые были совершенно непонятны уже его современникам («обаваю, рясны, овогда,
свене»), В
третью группу вошли исконно русские слова, «которых
нет в остатках славенского языка, то есть в церковных книгах, например: говорю, ручей, которой, пока,
лишь». Но и здесь Ломоносов провел целенаправленный
отбор: он исключил «презренные слова, которых ни в каком штиле употребить не
пристойно». Здесь имеются в виду грубые просторечия и вульгаризмы, типа: раскорячиться, пупырь.
Как видим, действительно, современные
исследователи имеют основания говорить о еще двух группах, хотя и не выделенных
Ломоносовым, но отмеченных им. Тогда к четвертой группе должны
быть отнесены «неупотребительные и весьма обветшалые» слова: обаваю — заклинаю, заговариваю, исцеляю; рясны — женское
украшение, ожерелье из золота и драгоценных камней; овогда — иногда; свене — кроме, вне, исключая и подобные им. Отметим, что у Ломоносова нет перевода
этих слов, приведенных для примера в составе второй группы. К пятой группе могли быть отнесены слова «подлые, презренные», т.е. просторечия, о
которых говорилось в связи с третьей группой. Причина отсутствия у Ломоносова
специальных групп для этих слов понятна: он ориентировался на задачу создания
классицистской теории «трех штилей», но для истории дальнейшей кодификации
русского языка и развития языкознания указанное уточнение представляется весьма
существенным.
Итак, выделив языковые группы, Ломоносов
смог предложить на их основе свою теорию «трех штилей», то
есть соответствие групп лексики высокому, среднему и низкому стилю с
указанием их жанровой принадлежности. Высокий стиль, по
Ломоносову, предполагает использование слов первой и второй группы,
основу его составляют «славенороссийская» лексика, но допускается и включение
церковнославянизмов, не утративших своей семантической актуальности. Это стиль
героической поэмы, оды, ораторской речи. Средний стиль формируется
также на основе «славенороссийской» лексики (вторая группа), к которой
могут быть подключены и слова из первой и третьей группы, с указанием на ограничение использования «речений славенских, в
высоком штиле употребительных, однако с великою осторожностью, чтобы слог не
казался надутым» и «низких слов; однако остерегаться, чтобы не опуститься в
подлость». Средний стиль рекомендован для всех прозаических театральных пьес,
стихотворных посланий, сатир, эклог и элегий, а также научной и художественной
прозы. Низкий стиль основан на исконно русской лексике (третья группа),
из него вообще исключаются церковнославянизмы (первая группа), но допустимо
употребление слов, общих для церковнославянского и русского языков (вторая
группа). Интересно указание Ломоносова на то, что здесь допускается
использование «простонародных низких слов». Это стиль эпиграммы, песни, комедии,
эпистолярной и повествовательной бытовой прозы.
Таким образом, очевидно, что реформа литературного языка, проведенная Ломоносовым, ориентирована на средний стиль. В центре ее оказываются слова, общие для русского и
церковнославянского языков. Для них нет четкой закрепленности за высоким или
низким стилем, а потому они, практически, могут входить во все три выделенные
Ломоносовым стилистические группы. При этом исконно русским словам (третья
группа) открывается доступ в средний и низкий стили, а устаревшие
церковнославянизмы вовсе исключаются из литературного использования. По мнению
Ломоносова, источниками славянизмов (высокой лексики) должны быть только
Библия и богослужебные книги, которые располагают значительным запасом слов для
выражения абстрактных понятий. В то же время просторечные слова (выделенная
учеными пятая группа) рекомендуются к употреблению в литературных
произведениях, "написанных в рамках низкого и среднего стилей.
Вульгаризмы и «подлые» слова (свойственные речи социальных низов), по мысли
Ломоносова, можно употреблять «только в подлых комедиях». Тем не менее такое
допущение — свидетельство демократизма и широты взгляда ученого- просветителя,
вышедшего отнюдь не из аристократической среды. Его реформа направлена на
объединение всех живых сил русского языка на основе нормализующего отбора.
В своей художественной практике Ломоносов
четко следовал теории «трех штилей». Он писал практически во всех стилях: это
эпиграммы, послания, надписи, трагедии, переводил Анакреона, создал образцы
научно-философской лирики. Но, вне сомнения, наибольшее значение в его
литературном творчестве имел высокий стиль, характерный для оды. В целом же
развитие русского литературного языка XVIII века, отраженное прежде всего в
художественном творчестве русских классицистов, шло в русле теории Ломоносова и
проведенной им реформы. Однако писательская практика оказалась значительно
сложнее, богаче границ ломоносовской стилистики. По мнению известного
ученого-филолога В.В. Виноградова, «далеко не все различия и соотношения между
стилями русского литературного языка XVIII в. были отмечены и систематизированы
М.В. Ломоносовым». Современные исследователи пытаются решить вопрос, какой из
стилей сыграл ведущую роль в развитии русского литературного языка. Они обычно
подчеркивают главенствующее влияние среднего стиля. Но, как 50 справедливо
указывается в одной из работ, только условно можно говорить о том, что один
какой-либо стиль «послужил основой» или «лег в основу» дальнейшего развития
литературного языка. Для нас важнее подчеркнуть то, что именно Ломоносову
принадлежит заслуга положить начало этому сложному, противоречивому процессу,
который был продолжен в русской литературе Карамзиным, Жуковским, а затем
получил блестящее воплощение в творчестве Пушкина, язык которого и сейчас
признан эталонным. Но развитие языка не может остановиться, а потому метод
изучения и систематизации языка, предложенный еще в XVIII веке Ломоносовым, и
сейчас остается актуальным.
|